Леди, будьте паинькой - Страница 37

— Я не слишком большая поклонница автомобилей.

— Это крайне затрудняет жизнь, особенно в Техасе, — покачала головой Тори, но сбросила скорость.

— Как и везде.

Немного успокоившись, Эмма решила присмотреться к спутнице. Тори надела бирюзовое боди с тесными черными джинсами, облегавшими бесконечно длинные ноги. На талии поблескивал пояс из раковин, с мочек ушей свисали длинные мексиканские серебряные серьги. Она выглядела прелестной, богатой и совершенно неукротимой. Хью ни за что не пришло бы в голову сделать предложение Тори Тревелер.

Тори озабоченно глянула в зеркальце заднего обзора.

— Вам давно следовало бы научиться водить машину.

— Э-э-э…

— Да что там откладывать, я в два счета вам покажу.

— Вы очень добры, но не стоит…

— Дьявол так и не выпустил вас из когтей, верно?

— Думаю, да.

— Поверьте, я знаю, каково это, — грустно кивнула Тори.

Что-то подсказало Эмме: брак с Декстером О’Коннором не единственное, что тревожит Тори. За внешней напористостью и манерами богатой избалованной девицы скрывались боль и разочарование в жизни.

— Как вы поладили с Патриком? — поинтересовалась Тори. — Он готов горло перегрызть за Кенни и может огорошить любого, кто его не знает.

— Ошибаетесь, он был очень приветлив, — отозвалась Эмма.

Тори рассмеялась:

— Папочка просто на стенку лезет при мысли, что какой-то «голубой» открыто живет на ранчо в компании его единственного сына. Но все знают, что лучше Патрика никто в здешних местах не ведет хозяйство, так что, если хотите знать, в тот день, когда Кенни спас его, повезло обоим.

— Спас? Каким образом?

— Патрик разъезжал по округе, делая снимки придорожных закусочных и ресторанчиков, для каталога, который решил издать, и остановился в забегаловке около каменоломни. Ну и наткнулся на банду местных рабочих, решивших поиграть мускулами и показать силу, отделав какого-то хлюпика и к тому же, как они выразились, бабу в штанах. Четверо против одного. Но тут подоспел Кенни, и как раз вовремя. Таких вещей он не переносит. Мгновенно теряет голову, и тогда берегись!

— И что он сделал?

— Достаточно сказать, что он не часто выходит из себя, но уж если вспылит… Зрелище поистине потрясающее. Кончилось тем, что он утащил Патрика на ранчо немного отдышаться, а на следующее утро его ждали свежевыпеченные булочки с корицей, только что из духовки. Стоило Кенни вдохнуть божественный аромат, как он тут же нанял Патрика в экономки.

Разумеется, злые языки немедленно заработали, поползли грязные сплетни, не считая тех неприятностей с ПАГ, в которые он впутался, как только история о драке в забегаловке попала в газеты. — Он поступил благородно.

— Я тоже так считаю. Однако нападки не прекращались. Клянусь, если послушать местных обитателей, так Кенни — просто исчадие ада, единственной добродетелью которого стали победы на турнирах.

— Здешние не любят его? Удивительно.

— О нет, любят, и очень. Все знают, что он сделал для этих мест куда больше добра, чем все остальные, вместе взятые. Он построил центр досуга, дал деньги на новую библиотеку и все такое прочее. Кроме того, он участвует в любой благотворительной акции. Но всеобщее осуждение и пересуды так долго были любимым занятием этого города, что людям трудно отказаться от возможности почесать языки.

— Но почему?

— У жителей Уайнета долгая память, и они все еще таят зло за кое-какие детские проделки Кенни. Его столько раз выгоняли из школы, что этот рекорд до сих пор не побит. А бывший начальник полицейского участка может поведать такие истории, от которых у вас волосы встанут дыбом. Похоже, Кенни успел насолить всем и каждому. Джуди Вебер постоянно напоминает, как в четвертом классе он подменил ее контрольную по арифметике, и она получила двойку. Он украл у Боба Фрейзера карточку с автографом знаменитого бейсболиста Хэнка Эрона и порвал в клочья. Крал деньги у одноклассников, ломал игрушки, менял девчонок как перчатки и оставлял за собой «выжженную территорию», если можно так выразиться, пока Далли Бодин наконец не взял его в руки после смерти матери.

Так Далли Бодин и есть та таинственная личность, о которой упоминал Кенни! Очевидно, отношения Кенни с мужем Франчески были куда более сложными, чем предполагала Эмма.

— Да, но что было, то прошло, — справедливо заметила Эмма. — С тех пор Кенни стал, можно сказать, образцовым гражданином, и вообще, кто старое помянет, тому глаз вон!

— Кенни ничего не имеет против подначек. К тому же он так и не исправил основные свои недостатки, а их у него — что блох у собаки. Вы, конечно, уже поняли, насколько он ленив.

— Да, поняла, — сухо кивнула Эмма, — но лень — не такое уж большое преступление.

— У Кенни — это все равно что неизлечимая болезнь. Он… просто не знаю… трудно объяснить… но ему на все наплевать, кроме гольфа. Именно поэтому паразит менеджер пустил на ветер чуть не половину его состояния. Кенни даже не потрудился проверить, что он делает с его деньгами.

Эмма вспомнила его скупое, точное, почти графическое описание того развращенного материнской любовью мальчишки, каким он был когда-то. Ни капли снисхождения к тем обстоятельствам, которые едва не привели его к краху. И хотя Эмма не считала, что взрослые имеют право оправдывать свои неблаговидные поступки тяжелым детством, все же за время своей работы не раз видела, какое разрушительное воздействие может оказывать на детей эгоистичная любовь или, наоборот, полное равнодушие родителей. Но всю жизнь нести за это наказание? Стоит ли? Однако Кенни до сих пор чувствовал себя виноватым и старался любым способом загладить прошлые ошибки.